Александр Александрович Козаков родился 9 февраля 1889 года в Херсонской губернии в дворянской семье. Следуя традициям своего сословия, родители Александра с детских лет определили ему военную карьеру. Отучившись в Воронежском кадетском корпусе, он поступил в Елисаветградское кавалерийское училище, которое закончил в 1908 году в звании корнета.

Первым местом службы 19-летнего юноши стал 12-й Белгородский уланский полк, почётным шефом которого был никто иной, как австрийский император Франц-Иосиф I. Не прослужив и полугода, 2 декабря 1908 года корнет Козаков получил свою первую награду - бронзовую медаль, на которой был отчеканен портрет Франца-Иосифа I в маршальском мундире. В те дни австрийский монарх праздновал 60-летний - "бриллиантовый" - юбилей своего царствования, и в ознаменование этого события все офицеры подшефного полка получили юбилейные медали.

Трудно назвать причины, заставившие молодого кавалериста подать рапорт о переводе в авиацию. Судя по всему, с присущим молодости энтузиазмом он увлёкся делом, которое казалось новым и необычным. Так или иначе, но его просьбу удовлетворили, и в 1911 году Козаков попал в авиационный отдел Офицерской воздухоплавательной школы (будущая Гатчинская авиашкола). Через 2 года Александр получил диплом лётчика и назначение в 4-й корпусной авиаотряд.

В декабре 1914 года вместе со своим новым самолётом Моран-Ж Козаков прибыл на фронт. Первый боевой вылет состоялся через 10 дней и закончился неудачно: двигатель машины загорелся, и пилот с трудом сумел посадить аэроплан. Последующие вылеты были более успешными, и в ходе военных действий на территории Польши зимой - весной 1915 года Козаков на своём "Моране" несколько раз проводил удачные бомбардировки тыловых баз противника.

С момента памятного тарана штабс-капитана Петра Нестерова, на русско-германском фронте уже полгода как не было воздушных боёв, заканчивавшихся гибелью хотя бы одного из противников. Встретившись в небе, авиаторы воюющих держав по-прежнему предпочитали не трогать друг друга и мирно разлетались по своим делам. Козаков решил покончить с этой традицией и уничтожить первого же германца, который встретится ему на пути. 2 февраля 1915 года, наткнувшись во время очередного вылета на самолёт противника, он отважно устремился в атаку. Вражеский лётчик, оторопев от столь неожиданной агрессивности, поспешно ретировался.

Готовясь к новой встрече с врагом, Козаков изобрёл оригинальное приспособление - "кошку с лапками" на тросе. С его помощью он рассчитывал зацепить аэроплан неприятеля, что, в свою очередь, должно было привести к взрыву капсюля и детонированию пироксилиновой шашки, прикреплённой к кошке. 22 марта 1915 года у села Гузов российский авиатор попытался осуществить свой план, но зацепить германский двухместный "Альбатрос" ему не удалось.

"Что было делать ? - вспоминал впоследствии Козаков. - Два фронта, 40 000 глаз - русских и немецких - смотрели на нас из окопов. Уйти, не сделав ничего, находясь в нескольких метрах от противника - позор перед этими 20 000 русских глаз".

Решив не отступать, Александр Козаков таранил противника, ударив колёсами по верхней поверхности "Альбатроса". "Что-то рвануло, толкнуло, засвистело, в локоть ударил кусок крыла моего "Морана", - вспоминал Козаков. - Альбатрос наклонился сначала на один бок, потом сложил крылья и полетел камнем вниз".

Это был 2-й воздушный таран в истории авиации. Неприятельский аппарат удалось уничтожить, а оба члена его экипажа погибли. Самолёт самого Козакова из-за сломавшихся шасси перевернулся при посадке. К счастью, сам пилот отделался лёгкими травмами.

Этот бой принёс Козакову Золотое Георгиевское орркие и широкую известность. В сентябре 1915 года он возглавил 19-й корпусной авиаотряд. Новый командир продолжал искать способ уничтожения противника в воздухе.

При помощи киевского конструктора В. В. Иордана собственный Ньюпор 9 он переделал из двухместного в одноместный и установил на нём пулемёт. Правда, из-за отсутствия синхронизатора оружие пришлось поставить под углом 24° к оси двигателя, а потому неприятеля можно было атаковать лишь с позиции "снизу сзади". В условиях воздушного
боя зайти сзади - под "брюхо" противнику - удавалось далеко не всегда, зато в случае успеха немецкая машина была практически обречена на уничтожение.

В сущности, разработанная Козаковым тактика проистекала из несовершенства имеющегося самолётного вооружения, однако на тот момент она была достаточно эффективной. Примерно такой же тактики в это время придерживались западные авиаторы, в частности, прославленный английский ас Альберт Болл сбил похожим способом несколько своих противников.

На своей модернизированной машине во время "Брусиловского прорыва" летом 1916 года Александр Козаков одержал 4 воздушные победы. Трёх немцев он сбил в течение июня, а 29 июля у Двинска произошёл групповой воздушный бой, в котором с каждой стороны участвовало по 12 машин. Козаков в этом бою довёл свой боевой счёт до цифры "5" (таким образом, он стал первым пилотом российской авиации, которого с полным правом можно было именовать "асом"). Последовало очередное служебное повышение - присвоение звания штабс-ротмистра.

В августе 1916 года 2-й, 4-й и 19-й корпусные авиаотряды были объединены в 1-ю Боевую авиагруппу (БАГ). Командиром соединения стал старший по званию офицер - начальник 2-го авиаотряда штабс-капитан А. В. Залесский. Со временем все вопросы, касающиеся боевой деятельности, перешли в ведение наиболее опытного и компетентного в этом вопросе штабс-ротмистра А. А. Козакова, на долю же Залесского и его преемника штабс-капитана П. О. Якобишвили остались лишь проблемы штабной работы и тылового обеспечения.

Своё положение неформального лидера Александр Козаков подтверждал всё новыми боевыми успехами. Именно он 4 сентября провёл 2-й в истории авиагруппы бой с неприятелем. Правда, в ходе боя у Козакова заклинило пулемёт, и вражескому "Альбатросу" удалось избежать гибели.

Уже через день в районе Рожище русский ас атаковал ещё один "Альбатрос" противника. В самый разгар поединка в дело вмешалась подоспевшая машина Башинского и Губера. Именно на их счёт записали уничтоженного австрийца, который и стал первым трофеем авиагруппы. Что же касается Козакова, то он не стал претендовать на эту победу.

Согласно донесению русского командования от 19 сентября 1916 года, "севернее Луцка произошёл воздушный бой, во время которого немецкие лётчики были рассеяны и повернули обратно, один уходил со снижением".

В этом бою неприятельский двухместный "Альбатрос" последовательно атаковали сначала Леман и Братолюбов на "Спаде", затем Шайтанов и Поляков на "Ньюпоре 10" и, наконец, Козаков на своей машине. Тем не менее, уничтожить Альбатрос так и не получилось. На следующий день в районе Вороничина Александр Козаков ступил в поединок с немецким истребителем. Входе боя противники спустились с 2000 до 500 метров, после чего немец ушёл на свою территорию.

В течение первого месяца работы (август - аентябрь 1916 года) 1-я авиагруппа уничтожила 2 и повредила до 8 вражеских аэропланов, потеряв всего одну свою машину и двоих авиаторов. Всего же за 4 месяца 1916 года Козаков и его однополчане сбили 8 и повредили 14 неприятельских машин. При этом у противника погибли 9 и попали в плен 7 лётчиков и наблюдателей. Русская авиагруппа за это же время потеряла 1 машину, двух пилотов и одного наблюдателя.

Правда, вклад самого Козакова в эти успехи кажется относительно скромным. Свою первую официальную победу в рядах авиагруппы он одержал лишь 21 декабря 1916 года у Луцка. В одиночку атаковав 2 вражеских Бранденбурга Ц.1 из 10-й авиароты, лихой истребитель сумел сбить один из бомбардировщиков. Австрийский пилот Иохан Кольби был убит в воздухе двумя пулями, которые попали ему в голову. Наблюдатель - оберлейтенант Франц Вейгель попытался самостоятельно управлять машиной и получил серьёзные травмы при посадке. Козаков за эту победу получил орден Св. Георгия 4-го класса.

25 января 1917 года русское командование перебросило 1-ю авиагруппу с Юго-Западного фронта на Румынский. Однако там ей места не нашлось, и после 3-месячных скитаний соединение вернулось в места прежней дислокации. В самый разгар этого путешествия штабс-капитан Якобишвили уехал в штаб фронта виагруппой - сначала в качестве исполняющего должность", а затем и как полноправный начальник.

В середине апреля 1917 года, вернувшись на Юго-Западный фронт, соединение снова приступило к боевой работе. Личный состав пересел на новые машины - одноместные "Ньюпоры", к тому же, авиагруппа была усилена новым подразделением - 8-м истребительным авиаотрядом.

Основываясь на своём опыте, Козаков издал временную инструкцию боевой работы авиагруппы. Также особой инструкцией он установил аванпост для наблюдения за полётами неприятеля, причём все сведения о времени и направлениидвижения вражеских самолётов фиксировались в специальном журнале, после чего сразу же сообщались в штаб соединения. Подобные меры способствовали более быстрому принятию решений, причём этот опыт начал распространяться и на другие истребительные соединения. Что же касается Козакова, то он не только руководил, но и по-прежнему участвовал в боевых вылетах. И по-прежнему одерживал победы. Так, 6 и 10 мая Козаков дважды сбивал немцев, сначала в паре с Павлом Аргеевым, затем - с Эрнстом Леманом и Поляковым, однако и в том и в другом случае победы были записаны на его товарищей.

Самолёты, сбитые 17 мая и 8 июня, Александр Козаков поделил с Аргеевым, а вот победа, одержанная 20 июня, принадлежала только ему, без всяких оговорок. Сам Козаков описывал этот бой следующим образом:

"Сего числа мною сбит неприятельский самолёт. Около 9 часов утра я настиг 2 неприятельских самолёта, шедших по Анестру через Бучач на Тарнополь, и атаковал одного из них в районе местечка Микулинце на "Ньюпоре 9". Другой, будучи значительно выше, скрылся. Неприятель отстреливался, уходил на запад, и после атаки с ближней дистанции опустился восточнее Подгайцы, севернее деревни Михайлувка. Самолёт системы "Румплер" № 4739 с совершенно новым мотором "Опель" № 349 в 200 л. с. повреждён при посадке: поломаны шасси, винт, нижние поверхности. Самолёт имеет около 50 пулевых пробоин после моих атак. Лётчик-наблюдатель офицер-гусар тяжелоранен, лётчик унтер-офицер - ранен легко. Оба германцы. Я опустился рядом и поставил караул".

Следует отметить, что столь чистая победа была одержана на старой машине, давно перешедшей из категории боевой в тренировочную. Новый "Ньюпор 17" Козакова находился в ремонте из-за поломки двигателя, но Александр не счёл возможным оставить "безлошадным" кого-либо из своих подчинённых, хотя имел для этого все возможности. Спустя неделю, 27 июня, действуя с другим своим напарником - Леманом, Козаков вступил в бой с 3-мя немцами восточнее Подгаен. Александр повредил первую вражескую машину, и она со снижением ушла на запад. Затем Козаков бросился на второго противника, "...который после короткого боя тоже стал быстро снижаться. Над лесом у Ставеучан он был на высоте 200 - 300 метров. По-видимому, неприятельский наблюдатель был убит или тяжело ранен, так как он не стрелял, и, как я заметил, пулемёт был наклонённым из самолёта. Пилот управлял самолётом крайне неуверенно, тоже, по-видимому, сильно подбитым, или будучи сильно ранен. Благодаря чему я их больше не обстреливал, и, видя, что неприятельский самолёт пытается перейти линию окопов севернее Ставетына у фольварка Краснолесье, я его атаковал ещё раз над линией передовых окопов на высоте 200 метров, но благодаря порче пулемёта стрельбу прекратил и повернул назад. Неприятельский самолёт снижался, но его падения или посадки не видел. Предполагаю, что это произошло сейчас же за линией окопов".

Заправив машины и пополнив боевой запас, Козаков и Леман через 2 часа снова поднялись в воздух и атаковали ещё 3-х немцев. Один из противников сразу же вышел из боя, зато поединок с другим закончился для Козакова ранением в руку. Александр вышел из боя, но его напарник Леман благополучно завершил схватку и сбил одного из противников. Козаков на 2 недели угодил в госпиталь, а после выписки узнал, что его соединение переходит в ведение 8-й армии. Едва авиагруппа прибыла в Станислав, к новому месту дислокации, как противник нанёс мощный удар в стык 7-й и 8-й армий. Русский фронт затрещал по всем швам, и буквально за один месяц истребителям из группы Козакова пришлось ещё дважды менять аэродромы, перебазируясь вместе с отступающими наземными войсками.

27 июля, в самый разгар этих событий, во время очередного полёта Козаков со своим заместителем есаулом Шангиным выявили движение неприятельских частей на Городенку, и по ходу дела сбили вражеский двухместный аэроплан (судя по австрийским данным, это был пропавший без вести "Бранденбург Ц.1" № 26.27 из 20-й авиароты с пилотом - рядовым Прасным и наблюдателем - оберлейтенантом Ферштелем).

Через 5 дней Козаков и Шангин в 10 верстах южнее Хотина опять сбили австрийский Бранденбург Ц.1 № 64.67 из 26-й авиароты. Пилот - капрал Траян Варза погиб ещё во время пулемётной дуэли в воздухе. Находившийся с ним наблюдатель - обер-лейтенант Франц Славик сумел совершить "жёсткую посадку" на русской территории и был взят в плен.

3 августа 1-я авиагруппа перебазировалась в Ларгу и снова приступила к боевой работе. Во время разведывательного полёта 8 августа Козаков и Шангин последовательно атаковали 2-х попавшихся им на пути австрийцев: первый из противников ретировался с большим снижением, второй спасся исключительно благодаря помощи своей артиллерии. Александр Козаков в этом бою был ранен в ногу, и последующие несколько дней воздерживался от вылетов. За это время авиагруппа перелетела на аэродром в Городке и перешла в ведение 7-й армии.

Свою 17-ю победу Козаков одержал 29 августа 1917 года. В этот день он погнался за германским "Альбатросом Ц.III". В какой-то момент неприятелю удалось оторваться от преследования, однако русский ас всё-таки перехватил его у деревни Лапковиы. Согласно донесению Козакова: "После короткого боя неприятельский самолёт упал между деревнями Данюки и Лапковцы, что в 20 верстах западнее Проскурова. При падении мотор ушел в землю, картер разбит. Элероны на верхнем и нижнем крыле. Руль высоты один сплошной. Пилот и наблюдатель, а также самолёт совершенно разбиты при падении". Погибшими оказались пилот - обер-лейтенант Ханс Хаусхальтер и наблюдатель - лейтенант Френцель из 24-го авиаотряда.

7 сентября, вместе со Смирновым и Зембелевичем, Козаков сбил ещё одного немца, причём на этот раз все 3 участника воздушного боя записали на свой счёт по одной победе. Наконец, финальную точку в своём послужном списке Александр Козаков поставил 11 сентября 1917 года. Согласно его собственному рапорту, "...поднявшись на разрывы, я неприятельского самолёта не нашёл, но в районе Окала я увидел шедший на восток неприятельский самолёт. Дав ему пройти в наш тыл, около 16 часов у Кутковец атаковал его и сбил. Неприятельский самолёт "Бранденбург" опустился у Кутковец. Самолёт мало повреждён. Лётчик унтер-офицер и наблюдатель офицер. Оба австрийцы 18-го авиаотряда, захвачены в плен".

Вообще, хроника побед Козакова свидетельствует о том, что летом 1917 года российские ВВС действовали с гораздо большей результативностью, нежели другие рода войск. В наземных частях солдаты отказывались сражаться, так что командованию приходилось сводить все сколько-нибудь боеспособные силы в ударные батальоны, получившие прозвище "батальоны смерти". Эмблемой этих соединений стал череп со скрещенными костями, именовавшийся "Адамова голова" (череп Адама, лежавший, по преданию, у подножия Голгофы в момент распятия Христа и считающийся символом самопожертвования и вечной жизни). Козаков и большинство его подчинённых считали себя "ударниками" и также украшали "Адамовой головой" хвосты своих машин.

К осени 1917 года лётчики 1-й Боевой авиагруппы находились на пике своей профессиональной формы. Что же касается вооружения, то именно тогда они получили первые экземпляры новейших истребителей Спад 7 и горели желанием
опробовать их в деле.

Однако состоявший из нижних чинов обслуживающий персонал всё больше поддавался пораженческим настроениям и всё чаше конфликтовал с офицерами. Между тем, будучи сторонником войны до победного конца, Козаков имел репутацию "реакционера". Правда, у него была и другая репутация - лучшего аса России, а также высокий личный авторитет, благодаря которому ему удавалось поддерживать во вверенной ему части хоть какое-то подобие дисциплины.

Но всеобщий развал начался и в 1-й авиагруппе. Последними толчками для этого послужили изданные новым большевистским правительством приказы об отмене воинских званий и введении выборности командования.

24 декабря 1917 года состоялись выборы, по результатам которых новым командиром авиагруппы стал начинающий большевик - лётчик 4-го корпусного отряда старший унтер-офицер Иван Ульянович Павлов. Правда, авторитет Козакова по-прежнему был достаточно высок, и 30 декабря его избрали командиром 19-го авиаотряда (того самого, которым он командовал в 1916 году). Однако все эти события негативно отразились на здоровье Козакова. Взяв отпуск, он отбыл "для лечения" сначала в Киев, а затем в Петроград. Здесь Александр Козаков попытался сработаться с Советской властью. Весной 1918 года, вместе с другими известными авиаторами, присутствовал на встрече со Львом Троцким.

По инициативе Троцкого приказом № 19 от 27 июня 1918 года по Главному управлению Рабоче-Крестьянского Красного Воздушного флота была создана комиссия мя выработки штатов, табелей и положения о службе истребителей и истребительных авиагрупп. Козакова включили в состав этой комиссии, и какое-то время опытный лётчик плодотворно работал в контакте с Коллегией УвоФлота.

Однако затем в дело вмешалась ВЧК. Коллегию УвоФлота объявили "гнездом контрреволюции" и разогнали. Укрепившись во мнении, что большевики губят Россию и ему с ними не по пути, Козаков перестал ходить на работу. Вскоре ему пришла повестка с предложением сообщить о своём местонахождении. В противном случае его обещали объявить "врагом революции". Дело запахло чекистскими застенками, и Козаков решился покинуть Петроград.

Летом 1918 года прославленный лётчик появился в Мурманске в компании бывшего командира 2-й боевой авиагруппы штабс-капитана С. К. Модраха. К этому времени русский Север был оккупирован войсками Антанты. Для борьбы с большевиками английское командование приступило к созданию авиакорпуса под названием Славяно - Британский легион. Всего за 3 - 4 недели из русских лётчиков-добровольцев им удалось сформировать 1-ю эскадрилью, командиром которой стал Козаков. В Русской Императорской Армии Александр Козаков дослужился до чина Полковника, но, в соответствии с существующей в английской армии практикой, союзники присвоили ему звание капитана.

19 августа 1918 года новое соединение прибыло на Двинский участок белогвардейского Шенкурского фронта и сразу же приняло участие в боевых действиях. Через 3 недели здесь же появилась и 2-я эскадрилья, возглавляемая штабс-капитаном Н. И. Белоусовичем. Местом базирования Славяно-Британского легиона стал аэродром в местечке Березняки.

Поначалу превосходство белых лётчиков над противником было подавляющим. Сказывалось как количественное преимущество в самолётах, так и боевые качества самих авиаторов. Большинство "красных соколов" в прошлом также имели офицерские звания, почти все они оказались в РККА путем принудительной мобилизации. Не удивительно, что многие из них при первом удобном случае перелетали на своих машинах к противнику. Однако, по мере того как большевистское командование направляло на свой Северный фронт всё новые авиачасти, баланс сил постепенно менялся.

Уже в конце октября красные предприняли контрнаступление на железнодорожном участке Северного фронта (вдоль железной дороги Архангельск - Вологда). На опасный участок спешно перебросили отряд Козакова, который тут же угодил в окружение. Отправив за линию фронта уцелевшие самолёты, Александр вооружил оставшийся личный состав ручным оружием и снятыми с аэропланов пулемётами. Начался многовёрстный пеший поход через таёжные дебри. На заключительном этапе этого рейда отряд был блокирован красными в Сийском монастыре, однако здесь ему на помощь пришли английские пехотные батальоны полковника Хаггельтона, также выбиравшиеся из окружения. В конце концов в 40 верстах от Березняков наступление красных было остановлено.

11 ноября авиаотряд Козакова понёс свои первые потери. При групповом налёте на Котласский укреплённый район красных артиллерийским огнём с земли был сбит "Сопвич" с капитаном Коссовским и лейтенантом Абрамовичем. Вспыхнувшая машина рухнула в реку; при этом Абрамович погиб, а Коссовский попал в плен (впоследствии за отказ подписать агитационную листовку он был расстрелян чекистами).

В конце января 1919 года началось наступление красных в районе Шенкурска, где был оборудован запасной аэродром 1-й эскадрильи. 24 января Козаков и его наблюдатель Норман Шрайв отправились оттуда на авиаразведку. Не успев набрать высоту, самолёт был обстрелян из красных окопов. Александр получил пулю в грудь, но сумел благополучно посадить машину. Тем не менее, вплоть до начала марта ранение не позволило ему принимать участия в полётах.

За время отсутствия Козакова новый командир авиакорпуса - южноафриканец Ван дер Спай ухитрился рассориться со своими русскими подчинёнными. В первый же день своего командования, несмотря на сильный ветер и низкую облачность, он решительно потребовал осуществить авиаразведку. Первая же поднявшаяся в небо машина на высоте 40 метров вошла в штопор и разбилась. Начались долгие и скандальные пререкания, в результате которых Ван дер Спаю пришлось отменить свой приказ. 24 апреля, к тайной радости подчинённых, упрямый британец "избавил их от своего общества": на пилотируемой им машине заглох мотор, и Ван дер Спаю пришлось сесть в расположении красных. Летевший с ним в паре Козаков, возможно, не без удовольствия наблюдал за тем, как красноармейцы выволокли южноафриканца из кабины и под конвоем повели в свой лагерь. (После пребывания в большевистских тюрьмах он вернулся в Южную Африку, где и умер в весьма преклонном возрасте).

В мае в Березняки прибыли новые машины, и английское командование решило переформировать авиакорпус, образовав 3 дивизиона по 2 авиаотряда в каждом. Козаков возглавил Русский дивизион, причём отрядами в этом соединении командовали его боевые товарищи - штабс-капитан С. К. Модрах и штабс-капитан Н. И. Белоусович. Двумя английскими дивизионами командовали британцы - майоры Карр и Боуман.

5 мая разведка обнаружила аэродром в местечке Сельце, на котором базировался 18-й авиаотряд красных во главе с бывшим поручиком и Георгиевским кавалером Слепяном. На двух других большевистских аэродромах расположился морской истребительный дивизион красных, состоявший из двух авиаотрядов.

Между красными и белыми лётчиками начались бои, которые, как правило, заканчивались "без определённых результатов". Пытаясь добиться перелома, Козаков предложил сделать налёт на авиабазу красных в Пучеге. Предполагалось сначала обстрелять аэродром с бреющего полёта, а затем высадить десант, который при помощи факелов и канистр с бензином должен был поджечь машины красных. Но накануне налёта 2 машины сломались, так что белым пришлось отказаться от десанта, ограничившись бомбами и пулемётным огнём. Тем не менее, из-за нанесённого урона аэродром в Пучеге вышел из строя. К тому времени (конец июля 1919 года) союзники приняли решение об эвакуации своих войск из Мурманска и Архангельска. Чтобы прикрыть эвакуацию, они развернули последнее наступление против красных. В этих боях Козаков на бреющем полёте расстреливал окопы противника из пулемётов, вызывая восхищение своих английских коллег. Однако в той ситуации мужество отдельных лётчиков уже ничего не решало. Союзники, по обыкновению, прежде всего пеклись о своих интересах.

Русским лётчикам пришлось задуматься о своей дальнейшей судьбе. Некоторые решили пробираться к адмиралу Колчаку вместе с полярной экспедицией Вилькицкого, другие намеревались навсегда покинуть Россию. Самому Александру Козакову англичане присвоили звание Майора и предложили продолжить службу в Королевских ВВС. Козаков не торопился с ответом: успехи красных, бегство союзников, гибель боевых товарищей - все эти обстоятельства ещё более усугубляли депрессивное состояние, в котором он пребывал на протяжении последних месяцев своей жизни.

1 августа 1919 года его самолёт вылетел из Березняков, чтобы проводить судно, на котором уплывали к Колчаку его друзья Модрах и Белоусович. Сделав прощальный круг над отплывающим пароходом, Козаков взял курс обратно на аэродром. Уже над полем самолёт, казалось, потерял управление, и, устремившись вниз, врезался в один из ангаров. Большинство свидетелей этого происшествия остались при убеждении, что лётчик совершил самоубийство. Официальная версия гласит, что Александр Козаков погиб в авиакатастрофе. Как бы то ни было, тайну своей гибели самый знаменитый и результативный русский ас Первой Мировой унёс с собой в могилу.

Похоронили Козакова в Березняках. На его могиле был установлен памятник с двумя перекрещенными пропеллерами и надписью: "Мир праху твоему, герой России".

Из материалов книги "Летающие тузы. Российские асы Первой Мировой войны". Издательство: ГИЦ "Новое культурное пространство", Санкт-Петербург, 2006 год. Авторы текстов: Д. Митюрин, Ю. Медведько, А. Лойко, Б. Степанов (редактор).