Иван Васильевич Смирнов родился 11 Февраля 1895 года в маленькой деревушке под Владимиром в многодетной крестьянской семье. Как складывалась его судьба до начала Первой Мировой войны - неизвестно. Есть сведения, что в армию он вступил добровольцем во Владимире и попал в 96-й Омский пехотный полк.

В начале Октября 1914 года эта часть покрыла себя славой, прямо с марша вступив в бой с неприятелем. 11 Ноября немцы начали Лодзинскую операцию, в ходе которой их 9-я армия обошла русскую 2-ю армию. Тогда, после ночного рукопашного боя, из 90 однополчан Смирнова, призывавшихся вместе с ним из Владимира, в живых осталось всего 19. Спустя несколько дней те, кто выжил, получили награды, причём рядовому Смирнову достался "солдатский" Георгий 4-й степени.

А через 2 недели, уже после другой атаки, Иван Смирнов остался в полку единственным уцелевшим выходцем из Владимирской губернии. 21 Декабря, во время ночной разведывательной вылазки, он был тяжело ранен, и почти сутки, обливаясь кровью, лежал на поле боя, до тех пор, пока ночью его не спасли друзья - однополчане.

Около 5 месяцев Иван провёл в одном из петроградских госпиталей, где врачи с трудом спасли ему ногу от ампутации. Неизвестно, какое именно событие оказало решающее влияние на его дальнейшую судьбу: возможно, он общался с раненными лётчиками или же начитался столичных газет, пестреющих рассказами о подвигах авиаторов. Так или иначе, но в свою часть он больше не вернулся.

Получив месячный отпуск, Иван Смирнов подал рапорт и добился направления в знаменитую Гатчинскую авиашколу. Там он находился с 20 Августа по 7 Сентября 1915 года, успев налетать за это время 3,5 часа с инструктором на "Кодроне".

Затем, видимо, из - за нехватки мест для обучения, Смирнов был переведён в школу Императорского Московского общества воздухоплавания. Первый самостоятельный вылет он совершил на "Фармане-4", а затем пересел на "Фарман - боевой"  ( "Фарман" Н.F.16 ).

Летом 1916 года из Управления Военно - Воздушного флота пришло распоряжение о переучивании наиболее способных курсантов на истребителях. Иван оказался в числе избранных, попав в группу инструктора Пантелеймона Аникина. Обучение проходило на монопланах "Моран" типа "Ж и "Ш". 10 Сентября Смирнов, будучи уже в звании ефрейтора 1-го авиапарка, сдал лётный экзамен.

За время обучения Смирнов сдружился с рядовым Лонгином Липским, который летал на "Ньюпорах". После выпуска друзья на время расстались. Липский попал в 6-й истребительный авиаотряд, а Иван был направлен в 19-й корпусной авиаотряд, действовавший под Луцком. Чуть позже туда же перевели и Липского.

К новому месту службы ефрейтор Смирнов прибыл 20 Сентября 1916 года. В штабе отряда он увидел склонившегося над картами штабс - ротмистра Александра Казакова, который приветствовал его следующими словами: "А !   Смирнов !   Я видел ваши документы. У вас хорошие рекомендации. Вы попали в лучший отряд России, где летают только лучшие пилоты. Желаю удачи !"

Поскольку самолётов - истребителей на всех не хватало, Смирнов получил двухместный разведчик "Ньюпор-10", а его стрелком - наблюдателем стал штабс - капитан Пётр Пентко, прикомандированный из 17-й артиллерийской бригады.

3 Октября они дважды атаковали германские двухместные самолёты, которые вели авиаразведку. Один из "Авиатиков" гнали до самой линии окопов, причём немцы настолько впали в панику, что выпустили 8 ракет, прося поддержки у своих зенитчиков. На свою территорию неприятельский самолёт ушёл со снижением, и, судя по всему, лишь вмешательство артиллерии спасло его экипаж от гибели.

В Октябре - Ноябре летать Смирнову приходилось не очень часто, но к тому времени он уже находился на хорошем счету у начальства и даже получил звание старшего унтер - офицера.

Свой боевой счёт Иван открыл 21 Декабря - в тот же самый день, когда его непосредственный начальник А. А. Казаков стал асом. В документах авиагруппы говорится: "Самолёт противника, атакованный поручиком Бабкиным, подпоручиком Жабровым и унтер - офицером Смирновым, ушёл с большим снижением". "Большое снижение" в качестве официальной победы не засчитали, но, так или иначе, начало было положено.

День 2 Января 1917 года стал для 1-й авиагруппы поистине рекордным и ознаменовался сразу двумя сбитыми "австрияками", один из которых - "Авиатик С.1" - стал жертвой Смирнова и его наблюдателя Пентко. В приказе командующего Особой армии генерал - лейтенанта Балуева говорилось следующее:

"20 Декабря  [ по старому стилю - примечание авторов ] 8 самолётов фронтовой авиагруппы капитана Якобишвили вылетели для боя и фотографирования. Во время полёта самолёты выдержали 4 боя, причём 2 неприятельских самолёта было сбито: один прапорщиком Кокориным, другой старшим унтер - офицером Смирновым с наблюдателем штабс - капитаном Пентко. Неприятельские лётчики ( 3 офицера и 1 унтер - офицер ) убиты ружейными пулями в воздухе".

Подробности боя описаны в приказе о награждении штабс - капитана Пентко орденом Св. Георгия 4-го класса. В нём указывалось, что:

"Пентко... идя по маршруту Луцк - Рожище и встретив аппарат противника, шедший от станции Киверцы к себе в тыл, нагнал его, атаковал, открыл пулемётный огонь, выпустив одну катушку в 47 патронов; противник, продолжая движение, в свою очередь открыл огонь из пулемёта. Видя, что аппарат противника уходит, штабс - капитан Пентко, невзирая на сильнейший огонь по нему, быстрым и умелым маневром своего аппарата вновь нагнал неприятельский аэроплан в районе станции Переспа и сблизился с ним настолько, что первой же очередью своей второй катушки убил лётчика, а наблюдателя ранил в ногу. Неприятельский самолёт, будучи сильно повреждён и лишённый управления, быстро стал падать, перевернувшись вверх колёсами. Раненный наблюдатель при ударе о землю был убит, а аппарат совершенно разбился".

В приказе не уточняется, что "быстрые и умелые маневры аппарата" совершал унтер - офицер Смирнов, поэтому основные лавры этой победы достались офицеру Пентко. Но и Иван также не остался в накладе: кроме того, что он записал на свой счёт первую подтверждённую победу, ему заменили двухместный "Ньюпор-10" на более маневренный "Моран - монокок".

На этой машине 8 Января 1917 года, в самый разгар Рождественских праздников, он обстрелял неприятельский аэростат в районе Локачи и вынудил его опуститься на землю.

В начале Марта 1917 года 1-ю авиагруппу перевели на южный фланг Юго - Западного фронта. Переезд отнял множество сил и средств, и, к тому же, совпал с известиями о революции в Петрограде. Видимо, желая несколько поднять дух лётчиков, командование фронта издало приказ, в котором говорилось следующее:

"В тяжёлое время на фронт прибыла боевая авиагруппа в составе 2-го, 4-го и 19-го корпусного авиаотрядов... Несмотря на незначительные, сравнительно с противником, свои воздушные средства, но сильная духом личного состава славная боевая авиагруппа с первых же дней заставила зазнавшегося противника опомниться и целым рядом лихих воздушных побед, одиночных и групповых, сумела парализовать его активную деятельность... и прекратила ею безнаказанные полёты".

Вскоре после возобновления полётов Смирнов оказался в самой гуще событий. 18 Апреля он вёл бой над деревней Тростянец, выпустив по противнику 120 пуль с расстояния 50 метров. Немец сумел скрыться в облаке, а в машине Смирнова после посадки нашли пробоины в крыле и фюзеляже.

29 Апреля в течение одного дня он произвёл 7 вылетов и один раз вступил в поединок с вражеским аэропланом в районе Товстобабы и Вирхоров. По мнению Смирнова, ему удалось сбить неприятеля, однако победу не засчитали, поскольку повреждённой машине противника удалось дотянуть до своей территории.

Свою 2-ю официальную победу Иван Смиронов одержал 2 Мая 1917 года. Действуя на "Моранах - монококах", он и прапорщик 4-го корпусного авиаотряда Малышев вступили в бой с германским "Альбатросом". Пулемёт у Малышева оказался неисправен, и ему пришлось бить короткими очередями. Главная тяжесть боя легла на Смирнова, который выпустил в неприятеля около 100 пуль на высоте 1300 метров. Затем пулемёт у него также вышел из строя, но он быстро устранил неисправность и сумел вынудить противника к посадке на русской территории. Оба немецких авиатора  ( лётчик - солдат и раненный в ногу наблюдатель - офицер ) были захвачены в плен пехотинцами, но пилот перед этим успел поджечь свою машину.

Смирнов после боя не отказал себе в удовольствии сфотографироваться "на память" с вражеским лётчиком Альфредом Хефтом. Но главной наградой за удачный бой стало произведение в прапорщики, хотя представление к этому званию был подано по начальству ещё в начале 1917 года.

В любом случае, для простолюдина Смирнова присвоение офицерского звания означало новый этап в карьере. К тому же, кроме служебного повышения, чуть позже ему предоставили месячный отпуск, из которого он вернулся 3 Июля, в самый разгар неудачного "наступления Керенского". Но случилось так, что для прапорщика Смирнова это трагическое время стало своеобразным "звёздным часом".

16 Июля 1-я авиагруппа перебазировалась под Станислав и возобновила свою боевую деятельность. Через 2 дня Смирнов, летевший на "Ньюпоре-17", "...встретил неприятельский самолёт, атаковал его и заставил уйти со снижением к себе. В районе Свистельников встретил самолёт противника, который атаковал 3 раза, после последней атаки самолёт противника ушёл в своё расположение". За этот бой Иван получил давно им заслуженное звание военлёта  ( военного лётчика ).

Из - за начавшегося контрнаступления немцев группа перебазировалась сначала в Коломыю, а затем в Хотин и Ларгу. Смирнов в этот период обычно летал в паре с прапорщиком Леманом, и во время одного из таких вылетов - 29 Июля - едва не погиб из - за остановки мотора. Ему пришлось планировать в поисках подходящего места для посадки, к счастью, таковое нашлось у деревни Георгиевцы.

16 Августа, в районе Скалат, Смирнов и Леман атаковали неприятельский самолёт, "...который преследовали за 15 верст в тыл противника, снизив его с высоты 3000 до 800 метров. У Хотина атаковали другой самолёт, который ушёл со снижением на Мельнице. У Мельнице обстреляли неприятельский аэростат, который спустился до земли". Результат первого боя засчитали победным, и снижение вражеского самолёта засчитали как официальную победу, расписав её на обоих лётчиков.

Ещё через неделю - 23 Августа - Иван Смирнов сбивает 4-го противника, действуя на сей раз в паре с поручиком Губером. В этот день на своих "Ньюпорах-17" оба лётчика приняли участие в 6 воздушных боях, и в последнем из них  ( около деревни Лудиполе ) сумели вынудить вражеский аэроплан к посадке. Приземление прошло неудачно, "австрияк" скапотировал и затем был добит русской артиллерией.

29 Августа в районе Скалат Смирнов в одиночку атаковал 2 неприятельских самолёта и первой же очередью подбил одного из противников. Правда, вражеская машина рухнула на своей территории и, в результате, опять - таки не была засчитана "ввиду отсутствия свидетельств со стороны незаинтересованных лиц".

Наконец, 8 Сентября, патрулируя вместе с прапорщиком Шайтановым в районе Гусятина, Смирнов вступил в схватку с 2-мя австрийскими истребителями. Одну из вражеских машин Иван сумел повредить, но затем вышел из боя из - за нехватки бензина. Повреждённого неприятеля преследовал Шайтанов, и сумел добить: поэтому и ему и Смирнову этот самолёт засчитали как официальные победы.

24 Сентября, действуя в паре с прапорщиком Липским, Иван атаковал германский разведывательный самолёт "Альбатрос C.III" и вынудил его к посадке на русской территории. Согласно рапорту командира 7-го авиадивизиона Баранова, "...прапорщик Смирнов сбил 6-й по счету неприятельский самолёт в районе Балина. Самолёт мало повреждён, экипаж из состава 24-ю германского авиаотряда - лётчик-кадет невредим, наблюдатель - лейтенант тяжело ранен в голову. В аппарате найдена адская машина  [ пакет с пикриновой кислотой и часовым механизмом, предназначенный для уничтожения самолёта в случае вынужденной посадки - примечание авторов ], которую лётчик не успел привести в действие".

Несмотря на хаос, очередного отступления, этот триумф Смирнова был отмечен командованием и принёс военлёту Золотое Георгиевское оружие.

10 Ноября Смирнов вновь работал в тандеме с Липским. Вдвоём они атаковали 3 "Бранденбурга С.I", которые фотографировали русские позиции. Одного неприятеля Иван уничтожил самостоятельно, с другим расправился, при помощи Липского. Третий противник, получив тяжёлые повреждения, поспешно ретировался. Австрийцы впоследствии подтвердили гибель минимум одного экипажа  ( пилот - капрал Рыба и летнаб - лейтенант Баркал ).

Оба сбитых самолёта записали на счёт Смирнова и наградили его офицерским орденом Св. Георгия 4-го класса.

Ещё одна победа Смирнова датируется 23 Ноября, когда в районе Левтова он вступил в упорный бой с двухместным австрийским аэропланом "Ллойд С.V" из 18-й авиароты. Погибли пилот Зигфрид Мараш и наблюдатель Карл Ульрих. Согласно рапорту самого Смирнова, тела лётчиков "...были раздеты и ограблены на месте падения. Все документы при этом исчезли".

В своей телеграмме Авиадарм Вячеслав Ткачёв отмечал, что "...9-я победа прапорщика Смирнова в дни наступающей разрухи и смертельной опасности для нашей многострадальной Родины дает уверенность, что наши доблестные лётчики до конца выполнят свой долг и останутся на своём тяжёлом, но славном посту, вплетая новые лавры в венец славы нашей родной авиации".

26 Ноября Иван одержал свою 10-ю и последнюю победу, сбив  ( в паре с Казаковым ) двухместный самолёт - разведчик, который сел в своём ближайшем тылу в районе Германувка.

После заключения перемирия с немцами анархия в соединении достигла своего апогея. Потрясённые самоубийством прапорщика Лемана, Смирнов, Липский и Силаев уехали в Каменец - Подольский на "экспроприированном" автомобиле. Запись в дневнике авиагруппы от 2 Февраля 1918 года гласит следующее: "19-го корпусного авиаотряда военного лётчика прапорщика Смирнова и наблюдателя Силаева, бежавших из отряда в ночь на 14 Декабря 1917 года [ по старому стилю - примечание авторов ] и до настоящего времени не вернувшихся, исключить из списков отряда и считать дезертирами".

В Каменец - Подольском дезертиры сели в идущий с фронта эшелон и около месяца колесили по стране, проехав всю Сибирь и добравщись до Владивостока. Любопытно, что Смирнов к этому времени имел весьма внушительный комплект русских и иностранных орденов, в том числе достаточно редкую для лётчиков награду - сербский орден Белого Орла  ( кроме него, из лётчиков Антанты такую награду получил только лучший бельгийский ас Вилли Коппенс ).

Однако все эти регалии так и не помогли ему поступить во французскую или американскую авиацию. Максимум, что удалось Смирнову и Липскому, - это получить заграничные паспорта, по которым они и отправились в Англию.

Поначалу русские лётчики ехали со всеми удобствами, но когда деньги закончились, они перебрались в кочегарку. Затем, когда Россия заключила предательский  ( по мнению союзников ) мир с Германией, в Сингапуре местные власти арестовали Смирнова и Липского как военнопленных. Бежав из лагеря, они через Рангун, Коломбо и Аден добрались до Египта.

В Суэце Смирнов и Липский некоторое время служили в одном из местных авиадивизионов. Но закрепиться в Королевских ВВС  ( RAF ) у них так и не получилось. Согласно одной из версий, в период 1918 - 1920 годов Иван Смирнов успел побывать помощником атташе Военно - Воздушного флота и шефом - пилотом Российского правительства в Париже, поучиться в британской авиационной школе в Апэвоне и, наконец, повоевать в рядах Славяно - Британского легиона на севере России.

Другая версия гласит, что по окончании британской авиашколы Смирнов отправился в Новороссийск, где встретился с Липским. Однако, поскольку в это время победа уже явно склонилась на сторону красных, Иван на следующий день "зайцем" проник на пароход и отплыл обратно в Англию.

Более - менее достоверные сведения о жизни Смирнова начинают появляться только с 1920 года, когда он устроился на авиазавод фирмы "Хэндли - Пейдж" в Кройдоне. Здесь Иван был простым рабочим, а вот в бельгийской фирме SNETA он снова стал лётчиком. Однако в его ангаре возник пожар, самолёт сгорел, и Смирнов снова оказался безработным.

Тогда Иван переехал в Голландию, где устроился пилотом на Королевские Голландские Авиалинии  ( KLM ). Четверть века проработав в этой фирме, он не раз попадал в тяжёлые ситуации. Так, 19 Октября 1923 года Смирнов с 3-мя пассажирами вылетел на "Фоккере F.III" из аэропорта Шипхолл. Из - за сильного ветра и отказа двигателя Смирнову пришлось совершить вынужденную посадку на песчаную отмель канала, названную "пески Гудвина". Разбитую машину уже почти затопило приливом, когда на помощь к терпящим бедствие пришёл случайный бродяга, который и вывел их к ближайшему населенному пункту. После этого случая коллеги Смирнова прозвали его "граф Гудвин".

В 1928 году Иван Смирнов стал первым пилотом авиакомпании, проложившим рейс из Амстердама в голландскую Ост - Индию и обратно  ( 18 000 миль ). Он продолжал работать на этом маршруте до 1940 года, после чего начальство оставило его в Ост - Индии заниматься местными авиаперевозками.

Именно в период, когда Смирнов работал в Индонезии, имел место один из самых драматичных и загадочных эпизодов в его биографии.

В 1940 году Вторая Мировая война докатилась до этого "тропического рая", и Смирнова зачислили в нидерландскую военную авиацию в чине Капитана.

В Декабре 1941 года Япония начала боевые действия против США и Великобритании. В ходе стремительного наступления самураи овладели всей Юго - Восточной Азией и высадились на островах Индонезийского архипелага. Англо - американцы терпели одно поражение за другим, а местные европейцы в ужасе перед "жёлтым нашествием" торопились перебраться в Австралию.

В начале весны 1942 года Смирнову довелось участвовать в эвакуации персонала и имущества Нидерландской авиакомпании с острова Ява. 3 Марта 1942 года  ( за 3 дня до оккупации острова японскими войсками ) пилотируемый им транспортный самолёт "Дуглас" DC-3 покинул Бандунг и взял курс на Австралию.

Перед самым вылетом управляющий аэродромом господин Вайс вручил Смирнову запечатанную коробку из - под сигар. Управляющий не посвятил лётчика в содержимое посылки, но приказал не спускать с нее глаз. Коробку следовало передать представителям австралийского банка в Бруме  ( Австралия ). Смирнов положил бандероль в ящик с медикаментами.

На борту "Дугласа", кроме экипажа, находились ещё 9 пассажиров, среди них женщина с 1,5-годовалым ребёнком на руках. На рассвете самолёт достиг австралийского побережья, но при подлёте к Бруму был атакован 3-мя японскими истребителями. Смирнов получил несколько ранений - в руку и бедро, некоторые пассажиры также были ранены. Чтобы уйти из - под обстрела, Смирнов послал самолёт в штопор и у самой земли вывел его из виража. Но тут вспыхнул один из двигателей. И снова Смирнов нашёл выход из казалось бы безвыходной ситуации. Он сумел посадить самолёт так, что горящий двигатель оказался в воде, а фюзеляж - на берегу. Прибрежные волны сбили пламя, и самолёт не загорелся.

После того как японские истребители скрылись из видимости, радист настроил передатчик и стал посылать в эфир сигналы "SOS". Присутствующий на борту чиновник авиакомпании ван Рамонд получил у Смирнова разрешение вынести на берег почту и документы. Со слов самого Смирнова, именно тогда он и передал чиновнику таинственную бандероль. Далее, если верить господину ван Рамонду, в тот момент, когда он выбирался из самолёта, нахлынула волна, и несколько пакетов упало в воду. Понятно, что в такой драматичной ситуации никто не обратил внимания на столь незначительную неприятность.

Уцелевшие члены экипажа и пассажиры соорудили из парашютов в дюнах палатку для раненых. Смирнов послал 2-х человек на поиски пресной воды. Посланцы вернулись ни с чем. В тот же вечер умерли мать ребенка и ещё один пассажир. На следующее утро скончался от ран 2-й пилот. Спустя ещё сутки Смирнов отослал 4-х человек на поиски помощи - в надежде, что кто - нибудь из них доберётся до Брума.

К счастью, вскоре выяснилось, что один праздный абориген видел, как на побережье упал самолёт. Подойти к нему он побоялся, но сообщил об этом властям в бухте Гончая. 6 Марта оттуда вылетел самолёт, который сбросил над лагерем продовольствие, медикаменты и записку, в которой говорилось, что группа спасения прибудет на место катастрофы к вечеру.

К моменту появления спасателей скончались младенец и его отец. Уцелевших участников злополучного рейса доставили в бухту Гончая, а оттуда - в Брум.

Через некоторое время Смирнова привезли в Мельбурн, где его навестили следователь по особо важным делам и представитель Государственного банка. Они потребовали от лётчика сообщить местонахождение запечатанной коробки. Смирнов изложил им свою версию. Ван Рамонд не смог ни подтвердить, ни опровергнуть версию Смирнова.

Тем временем известный всему Бруму бродяга Джек Пэлмер, который принимал участие в спасении экипажа DC-3, неожиданно заявился в комендатуру и объявил о своём намерении вступить в армию. Пэлмер имел обыкновение мотаться на своём люгере по всему побережью и прибирать к рукам всё, что плохо лежало. Поговаривали, что он ещё раз побывал на месте катастрофы - до того, как туда выехала следственная группа.

Начальник комендатуры Клиффорд Гибсон лично навестил новоявленного патриота и во время беседы нечаянно опрокинул солонку, стоявшую на кухонном столе. Велико было его изумление, когда среди горки соли обнаружилось несколько алмазов !

Дело получило широкую огласку. Оказалось, что в сигарной коробке находилось 300 граммов драгоценного минерала. Но дальнейшие поиски ни к чему не привели. Джек Пэлмер стойко отрицал свою причастность к пропаже государственных ценностей. Около 250 граммов алмазов стоимостью более 10 миллионов долларов исчезли бесследно.

Несмотря на трудности военного времени, следствие тянулось ещё несколько лет. Детективы безуспешно продолжали "пасти" 3-х подозреваемых - Пэлмера, ван Рамонда и Смирнова, но их скромный образ жизни, казалось, отметал саму возможность обладания какими - либо сокровищами.

Смирнова прикомандировали к штабной американской транспортной компании в Брисбейне ( Австралия ), где он, несмотря на официальные запреты по возрасту и ранениям, летал в чине Капитана в составе 317-й транспортной группы.

После войны Иван Васильевич продолжил свою службу в Нидерландских авиалиниях старшим пилотом, и лишь в 1949 году по запрету врачей вышел на заслуженную пенсию, оставшись в компании консультантом. Скончался он 28 Октября 1956 года в католической клинике в городе Пальма на острове Майорка, ненамного пережив других участников "алмазной истории". И только с его смертью сыщикам окончательно пришлось признать, что 10-миллионная куча алмазов безвозвратно сгинула в волнах Тихого океана...